Заключение
Очень высоко оценили музыку Мусоргского французские композиторы-импрессионисты Дебюсси и Равель. Эстетическим идеалам импрессионистов были близки непосредственность выражения чувства, живость смен настроения и тончайший психологизм лирики Мусоргского, свобода и раскованность его композиторской техники, не связанной традициями профессиональных канонов. «Никто не обращался к тому лучшему, что есть в нас, на языке более нежном, более глубоком; Мусоргский — единственный и останется таковым по своему искусству без предвзятых приемов, без иссушающих формул. Никогда более тонкая чуткость не передавалась столь простыми средствами»,— писал Дебюсси.
Советское музыкознание по-новому оценивает творчество великого русского композитора. Исследователей — Б. Асафьева (Игоря Глебова), А. Луначарского, Ю. Келдыша, П. Ламма, В. Беляева, позже — Н. Туманину, Э. Фрид, А. Орлову, Г. Хубова, С. Шлифштейна, Р. Ширинян —привлекает социальная сюжетика его опер, широта и глубина охватываемых в них исторических проблем, революционное новаторство музыкального языка; он дорог музыкантам как композитор, воплотивший в музыке дух демократических идей 60-х годов и с гениальной убедительностью отразивший в своих произведениях героическое прошлое родного народа, красоту его поэзии и музыки, величие его духа. В двадцатые годы XX века встал вопрос о сравнении редакции Римского-Корсакова и авторского текста; возникла необходимость восстановления оригинальной редакции по сохранившимся рукописным материалам. Эта грандиозная работа вылилась в издание Полного собрания сочинений М. П. Мусоргского.
Если развитие критической мысли о творчестве Мусоргского было столь своеобразным, то не менее интересна проблема связи, преемственности и влияния музыки Мусоргского на творчество современников и последующих поколений.
Предшественники Мусоргского — это глубоко почитаемый им Глинка и «великий учитель музыкальной правды» Даргомыжский.
Даргомыжский был ему ближе — и по времени, и по возможности личных контактов, а главное — по направлению творческих поисков правды в музыке; Глинка же для Мусоргского —«гений и пророк великий».
Каждый из композиторов «Могучей кучки» развивал в своем направлении, сообразно творческой индивидуальности и душевному складу, завещанные Глинкой принципы творчества, главными из которых были — народность и реализм. Каждый из композиторов-кучкистов внес вклад в развитие русской национальной музыкальной школы (вспомним эпический симфонизм Бородина, яркое дарование Балакирева, высокопрофессиональное оперное и симфоническое творчество Римского-Корсакова). Если Римскому-Корсакову была ближе сказочная, народно-поэтическая сфера образов, идущая от «Руслана и Людмилы», то Мусоргский развивал линию народно-героической оперы по пути, открытому «Иваном Сусаниным».
Направленность творчества Мусоргского параллельна (и иногда значительно опережает по времени) эстетическим тенденциям европейских композиторов конца XIX — начала XX века. Удивительно «предслышание» Мусоргским малеровских интонаций и настроений. Налицо параллелизм тематики, отчасти — жанров; ощутимо и мелодико-интонационное, и гармоническое сходство (сравним хотя бы циклы «Без солнца» и «Песни и пляски смерти» с «Песнями странствующего подмастерья» и «Песнями об умерших детях» Г. Малера); кроме того, глобальность постановки проблем в симфониях Малера напоминает стремление Мусоргского в операх к исторической масштабности.