Творчество. «Раёк»
Стасов подал мысль о создании музыкальной сатиры на всю консервативную «немецкую партию», где можно было бы, как в райке, представить различные персонажи — фигуры противников «Могучей кучки»: Фаминцына, Зарембы, Серова и других. Мусоргский загорелся идеей, и «Раёк» был написан им уже в июле 1870 года.
Этот своеобразный групповой сатирический портрет Мусоргский строит как традиционно- ярмарочное представление. Сначала «выступает» зазывала-раешник (то есть автор):
Эй, почтенны господа, захватите-ко глаза,
Подходите, поглядите, подивитесь, полюбуйтесь
На великих на господ — музыкальных воевод —
Все здесь!..
Затем звучит присказка в народном духе (под плавную музыку, с монотонным возвращением к одному и тому же басу):
Разливалась реченька на три рукава:
Один рукав леском прошел,
А другой рукав по песочку повернуло...
При сдвиге в новую тональность неожиданно звучит мелодия из генделевской оратории «Иуда Маккавей» со словами о том, что «туманов вечных житель смертным открывать идет смысл таинственный вещей обыкновенных». Это Заремба; именно он учит в консерватории, что «минорный тон — грех прародительский» и что «мажорный тон — греха искупление», проповедуя эстетику средневековья. Музыка стилизована под старину.
После этого на музыкальную «сцену» райка влетает Феофил Толстой, выступающий в печати под псевдонимом «Ростислав»,— «Фиф вечно юный, Фиф неугомонный». Его известное всем пристрастие к итальянской опере и примадонне Аделине Патти выражается в пустеньком салонном вальсе, который он распевает на слова «О Патти, Патти! О Па-па-патти! Чудная Патти! дивная Патти!» В конце своего соло, подражая итальянским вокальным каденциям, он поет уже полную бессмыслицу: «Па-па, па-па, ти-ти, ти-ти! Па-па-па-ти! Па-па-па-ти!»
Феофила Толстого сменяет новая фигура: это профессор Фаминцын.
Вот плетется шаг за шагом
Тяжко раненый Младенец,
Бледный, мрачный, истомленный,
Смыть пятно с себя молящий,
Неприличное пятно.
Под звуки собственного романса (здесь Мусоргский процитировал сочинение профессора) он оплакивает свое поражение на суде.
Звуки романса сменяются громоподобными фанфарами (в тексте ремарка: «Из славной оперы „Рогнеда"»). Это Серов.
Вот он! Титан!
Титан, титан!
Вот он мчится, несется, метется,
Рвет и мечет, злится, грозит!
В аккомпанементе стихает грозная буря и, понемногу «проявляясь», выплывает мотив русской «Барыни»:
На тевтонском букефале,
Заморенном цукунфтистом,
С пачкою громов подмышкой,
Изготовленных в печатне.
Кресло гению скорей!
Негде гению присесть!..
(Цукунфтист — прозвище Серова; слово, производное от немецкого «Zukunft» («будущее») и связанное с пристрастием Серова к музыке Вагнера («музыки будущего», как считал он).)
Однако при всей хлесткости характеристик Мусоргский в «Райке» высмеивал не столько личности, сколько олицетворение пороков в них: в Зарембе — музыкальную схоластику, в Фифе — пошлость и поверхностность, в Фаминцыне — ограниченность, в Серове, талантливом музыканте, попавшем явно в неподходящую для него компанию,— недостатки характера.
А на музыку «Дураковой песни» из «Рогнеды» (на мотив той же «Барыни») «с усердием, во все горло» прозвучало ироническое восхваление Музы Евтерпы — великой княгини Елены Павловны. По словам Стасова, «Раёк» вышел шедевром «талантливости, едкости, комизма, насмешки, блеска, пластичности... Хохотали до слез даже сами осмеянные, так была талантлива и заразительно весела, забавна эта оригинальная новинка».