Глава VI. Рубикон
Труднейшая задача, для музыки, казалось, невыполнимая, была выполнена Мусоргским гораздо быстрее, чем он предполагал, а художественное значение его «дерзкого опыта» было гораздо глубже, чем предполагали товарищи композитора, считавшие «Женитьбу» лишь талантливым курьезом. «Хотелось бы кончить к зиме первое действие; тогда можем судить и рядить»,— писал Мусоргский 3 июля 1868 года. Но ему не понадобилось и недели, чтобы завершить клавир первого действия «Женитьбы»: 8 июля он был готов. А осенью того же года уже закипела работа над... «Борисом Годуновым». Рубикон был перейден. Перед Мусоргским открылись новые горизонты, и он стремительно рванулся вперед.
Можно ли и нужно ли было теперь продолжать сочинение «Женитьбы»? Судя по высказываниям композитора, ему хотелось бы «довести начатое дело до конца». Что же не позволило ему завершить столь увлекавшее его сочинение? На это он мог бы ответить: сила необходимости.
Довольно широко распространенное мнение о том, что Мусоргский «охладел к музыке «Женитьбы», будто бы узрев в ней опасные натуралистические тенденции, совершенно безосновательно и в корне ошибочно. Оно опровергается прежде всего самим Мусоргским, который не только любил, но и высоко ценил — вопреки мнению многих — музыку «Женитьбы». 2 января 1873 года, уже после сочинения «Бориса Годунова», Мусоргский писал В. Стасову, посылая ему в дар рукопись своей «Женитьбы»: «Возьмите мою юную работу на Гоголевскую «Женитьбу», посмотрите на попытки музыкальной речи, сравните с «Борисом», сопоставьте 1868-й и 1871-й, и увидите, что я дарю Вам, бесповоротно, самого себя. Я вложил списанную Даргомыжским роль Кочкарева, как драгоценный памятник того, кем был Даргомыжский в последнее время: роль списана им несмотря на тяжелую болезнь и работу «Каменного Гостя».
Терпеть не могу потемок и думаю, что на охотника «Женитьба» многое раскроет по части моих музыкальных дерзостей. Вы знаете, как я дорого ценю ее — эту «Женитьбу» и, правды ради, знайте, что она подсказана Даргомыжским (в шутку) и Кюи (не в шутку)».
Рукопись «Женитьбы» хранилась у В. Стасова до 1893 г., затем он передал ее в Публичную библиотеку, но долгое время никому не разрешал ею пользоваться. В 1906 г. Н. Римский-Корсаков, по соглашению со Стасовым, взял на себя труд отредактировать и подготовить к печати рукопись Мусоргского. В 1908 г. она вышла в издании Бесселя (редакция Римского-Корсакова). 21 декабря того же года первое действие «Женитьбы» было исполнено (по клавиру) в Москве силами Кружка любителей русской музыки; 19 марта 1909 г.— в Петербурге, в концерте Вечеров современной музыки. Сценическая премьера первого акта «Женитьбы» Мусоргского состоялась 13 октября 1917 г. в петроградском Театре музыкальной драмы (редакция Римского-Корсакова, инструментовка А. Гаука).
Для столь решительных, категорических высказываний надо иметь основания, и Мусоргский имел их. Он хорошо понимал (при всех «но») перспективное значение своего опыта драматической прозы в музыке, сблизившего и породнившего его с любимейшим Гоголем. Совсем не случайны в цитированном письме слова: «сравните с «Борисом», сопоставьте 1868-й и 1871-й...». Мусоргский знал, что после серии «народных картинок»— маленьких вокальных сцен — опыт работы над «Женитьбой» не только подтвердил плодотворность его исканий и устремлений на избранном пути к заветной цели — жизненному реализму музыкальной драмы, но и непосредственно подготовил его к осуществлению смелой оперной реформации. Без этой упорной, длительной подготовки (вспомним: «мелкими вещицами готовился, Женитьбой готовится...») Мусоргский не совладал бы с гигантским замыслом «Бориса Годунова».